На 11-й передвижной выставке Крамской выставляет картину «Христос в пустыне», задуманную еще в 18б0-е годы. История ее восприятия богата самыми противоположными суждениями. Христа Крамского называли революционером-нигилистом и Богочеловеком, в нем видели конкретный образ современника и в то же время находили «отвлеченный абстракт идеи», «иероглиф мысли».
Мно-голикость суждений о Христе Крамского во многом обязана самому художнику, который, отвечая на вопросы современников, быть может, сознательно предлагал разные версии. Так, для широкой публики он истолковывает свое произведение в знаменитом письме к Гар-шину, отвечая на вопрос многих зрителей, какой момент изображен в картине: «Я вижу ясно, что есть один момент в жизни каждого человека... когда на него находит раздумье — пойти ли направо или налево, взять ли за Господа Бога рубль или не уступать ни шагу злу... Я написал «быть или не быть» ...Итак, это не Христос, т.е. я не знаю, кто это. Это есть выражение моих личных мыслей...»
А в письмах к духовно близкому другу, пейзажисту Ф. Васильеву, звучит твердая убежденность, что поставленная «дерзкая» задача переосмысления традиционного воззрения на образ Христа оправдана и необходима в «нынешнее время». В них отражен процесс многотрудной, мучительно долгой работы над самой картиной: «Это моя первая вещь, которую я работал серьезно, писал слезами и кровью... она глубоко выстрадана мною ...<она> итог многолетних исканий...»
Крамской не сомневается в исторической достоверности Евангелия, в действительном существовании Христа. Для него —
Христос Крамского — реальная историческая личность, «действительный человек», но и вместе с тем «мировой человек».
