|
Прозаизация жизни усиливала в русском искусстве тяготение к романтизму. Возникала идея прекрасного как небывалого, как противоположности реальному. Романтизм стремился спасти красоту, но отрыв от действительности часто приводил его к мелодраматизму, искусственным эффектам, позам и т. д.
После смерти П. А. Федотова, последнего из русских художников дореформенной эпохи, сохранившего верность реализму и пытавшегося в прозаическом мире расчета и корысти услышать биение человеческих сердец, в русском искусстве возобладали художники, вышедшие из брюлловской школы, но наследовавшие своему учителю не в стремлении к живой красоте, противопоставленной безжизненной красоте гипсовых слепков, но во влечении к романтическим эффектам. Практически это было искусство, которое третировалось В. В. Стасовым под названием «итальянщина». Интересы дальнейшего развития реализма неукоснительно требовали преодоления лжепоэзии постбрюл-ловской «итальянщины».
После крымского поражения России в самом конце 50-х годов начался новый этап в общественной жизни и в истории русского искусства. Теперь его развитие проходило под знаком разночинно-демократической идеологии. Художники-разночинцы, создававшие «партикулярное», то есть независимое от государства искусство, решительно противопоставили себя дворянской Академии художеств, обособились от нее, порвали с ней.
В. В. Стасов считал, что только после разрыва с Академией началось в России настоящее русское, достойное этого названия искусство. Разумеется, Стасов не был прав, отрицая это значение за русским искусством предыдущих периодов его истории. Однако в его утверждении заключалась та правда, что только после разрыва с Академией в русском искусстве нашла свое прямое отражение действительность русской жизни, далеко выходящая за пределы жизни дворянской России. Было поднято знамя борьбы за изображение в искусстве русских людей, происходящих из непривилегированных сословий, но настоятельно предъявляющих свои права на участие в исторической жизни.
Пробуждение интереса к русской действительности, далеко выходящей за горизонты дворянской России, равно происходило и в русском искусстве и в русской литературе. Поэтому слова, сказанные М. Е. Салтыковым-Щедриным о русской литературе, применимы и к русской живописи: «Вот эта-то новая жизненная стихия и составляет предмет исследования современной литературы. Воззвать к жизни то, что изнывало в глубинах преисподней, осветить дебри, в которые никогда не проникал луч света...» 5 — такова была задача, возникшая и перед русской литературой и перед русским искусством в начале новой эпохи в истории России. И на выставках Академии художеств начался процесс вытеснения картин на легендарно-исторические и мифологические сюжеты картинами на сюжеты из живой современной русской жизни.
Появление этих картин выражало, бесспорно, стремление русского искусства к реализму. Оно было дальнейшим шагом по сравнению с русским искусством дореформенной эпохи, искусством таких художников, как Тропи-нин, Венецианов, Федотов в том смысле, что в его поле зрения входили не исследованные ранее «целинные» пласты русской жизни. Исследование этих «целинных» пластов начиналось с накапливания наблюдений над новым жизненным материалом. Создаваемые на первых порах произведения не обладали и не могли обладать той же степенью обобщения и тем же совершенством формы, которыми обладали произведения упомянутых предшественников первого поколения разночинного искусства. Сошлемся еще раз на Салтыкова-Щедрина. «Когда сумма наблюдений будет достаточно велика, когда выступившие на сцену новые элементы улягутся в общем движении жизни и найдут каждый свое место, тогда, конечно, явится возможность и той цельной картины, о которой тоскует русская публика» 6.
Формой, в которой русское разночинное искусство 50—60-х годов занималось исследованием тех «новых элементов» русской жизни, о которых писал Салтыков-Щедрин, являлась жанровая картина. В огромном количестве случаев она не заключала в себе событийных сюжетов и представляла списанные с натуры картинки, вроде «Обжорного ряда Петербурга» (1858) А.М.Волкова, «Балаганов в Туле на святой неделе» (1868) А. А. Попова, «Выхода из церкви в Пскове» (1864) А. И. Морозова.
|
