|
Третьяков, обратив русское искусство к созданию портретов деятелей русской культуры, предоставил ему наилучшие возможности для решения основной задачи портретной живописи — воспроизведения духовной индивидуальности человека. Так появились замечательные портреты кисти Перова — Островский, Достоевский, Даль, Погодин, поражающие в каждом случае именно особенностями духовных индивидуальностей изображенных в них людей. Два из них — портрет А. Н. Островского и портрет Ф. М. Достоевского — составляют как бы два полюса портретной галереи Перова. В первом — «наша крепкая русская голова, тот самый ум, который сродни уму наших пословиц, тот самый ум, которым крепок русский человек, ум выводов, так называемый задний ум» 22.
Эти слова были написаны Н. В. Гоголем о И. А. Крылове, но, заключая в себе характеристику русского народного ума, они вполне могут быть отнесены и к Островскому, так же, как и Крылов, черпавшему свою мудрость из народных пословиц. Ведь большинство его пьес имеет пословичные названия. А «пословица, — пишет Гоголь, — не есть какое-нибудь вперед поданное мнение или предположение о деле, но уже подведенный итог делу, отсед, отстой уже перебродивших и кончившихся событий, окончательное извлечение силы дела из всех сторон его, а не из одной» 23.
Таким образом, ценность человеческой натуры Островского, его мудрость, которая есть, по словам В. И. Даля, соединение «добра и истины», «любви и правды», Перов выводит из народности характера Островского, проявление чего Перов увидел и в том, «как бывал» Островский. Он с любовью изобразил Островского в домашней одежде, сохранившей отпечаток его личного вкуса и привычек, его манеры жить у себя дома. К слову сказать, в любой из портретных характеристик Перова огромная роль принадлежит аксессуарам человеческого «бывания», как это имело место и в портретах великих европейских мастеров эпохи Возрождения и XVII века.
илл. 9 В портрете Достоевского — тоже «наш русский ум», только на этот раз не ум «выводов», а ум беспрестанных поисков истины, высшего смысла человеческой жизни и путей человечества к счастью.
Имея в виду галерею перовских портретов в ее целом, можно сказать, что в ней обычно выдвинут на первый план человек, упрямо придерживающийся старого порядка русской жизни (особенно показателен в данном смысле портрет Погодина) и в этом выражающий свое отношение к европейской, то есть буржуазной цивилизации, как чуждой русскому народу, как искусственной для России. Не требует доказательств ложность этой идеи. Но она владела во времена Перова умами таких выдающихся русских людей, как Достоевский и Толстой, и имела свой корень в настроениях крестьянских масс. Определяя собой содержание духовной жизни русской демократической интеллигенции народнической поры, она не могла не найти отражения в русском искусстве, обращенном к познанию русского человека своего времени.
|
