|
Крамской замечал: «Вы говорите, что являются уже образчики, где талант соединяется с головой. Дай бог, чтобы так было, потому что этого не миновать, это на очереди, это ближайшая историческая задача искусства, и если этого химического соединения не произойдет,— искусство вредно и бесполезно, пустая забава и больше ничего» 30. И еще: «... никогда и никому я так не завидовал (в самом широком смысле этого слова), как человеку действительно образованному. Прежде у меня даже была лакейская паника перед каждым студентом университета» «Лакейская паника» перед наукой была на самом деле паникой перед бесчеловечностью буржуазной цивилизации.
В пейзажной живописи, после того как она у эпигонов романтизма заменила действительное творчество применением избитых стереотипов, появилась потребность обращения к реальной природе как предмету исследования.
Именно в этом видел свою задачу Шишкин, когда полный любви к живой природе обратился к самому тщательному изучению ее реального облика. Вполне справедливо отвергая искусственную поэзию позднеромантической, итальянизирующей пейзажной живописи, Шишкин уже несправедливо считал, что поэтическое переживание природы есть пережиток прошлого и выражение незрелости человеческого разума. Поэтому он увидел возможность прогресса пейзажной живописи в ее сближении с естественными науками. Он выдвигал проект объединения художников-пейзажистов с университетскими учеными-естествоиспытателями. Но так как эта утопия не нашла своего воплощения в жизнь, Шишкин пытался в самом себе совместить художника с естествоиспытателем путем подавления в себе поэтического ощущения природы. Враждебная передвижникам, а в сущности не передвижникам, а реализму, критика предъявляла Шишкину упрек в натуралистичности его живописи. Она основывала его на любви этого художника к тщательному рассмотрению природных форм во всех деталях и подробностях. Но такое изучение форм отнюдь не является специфическим свойством натуралистического искусства. И, напротив, оно было свойственно многим замечательным художникам прошлого. Назовем из европейских художников Гольбейна, а из русских — художников венециановской школы или Федотова и Федора Толстого.
Особая любовь Шишкина к формам растительного мира, которые он штудировал в своих офортах, была любовью к тем формам, которые не раз сослужили добрую службу орнаментальному искусству всех народов и всех времен. Скрупулезная работа над изучением растительных форм, движущихся, растущих, развивающихся, форм невыдуманных, но созданных творческими силами природы, поражающих во всех случаях своей удивительной логикой и изящной соразмерностью, была вызвана у Шишкина не ложным представлением о реализме как искусстве, призванном к слепому копированию любых форм, но восхищенным чувством художника, увлеченного красотой природных, естественно развившихся форм.
|
