|
Разработка новой проблематики в искусстве 80-х годов может быть легко прослежена на творчестве художников-передвижников старшего поколения, в частности, И. Е. Репина.
Творческая история картины «Не ждали» позволяет видеть, в каком направлении менялись устремления художника. Исходным пунктом, как известно, была та тема нравственной стойкости и несломленного мужества, которая была до этого раскрыта Репиным в картине «Отказ от исповеди», сюжет которой художник заимствовал из поэмы Н. Минского, появившейся в эмигрантском журнале «Народное дело» в 1879 году.
Поначалу в «Не ждали» герой картины был человек не сломленный, готовый снова окунуться в борьбу. Но по мере углубления в тему — центральный образ, а вместе с ним и вся концепция картины претерпевают существенные изменения. Мы знаем, что образ вошедшего давался художнику с необычайным трудом и многократно им перерабатывался, что для одного из последних его вариантов он брал прототипом В. М. Гаршина, видимо, стремясь выявить трагическую интонацию изображенной сцены.
Эти изменения в характере образа ссыльного нельзя отнести преимущественно за счет внешних воздействий на художника (как это истолковывалось в имеющейся литературе) со стороны критики и, в частности Третьякова, не принявшего «Не ждали» в ее первоначальном варианте 1884 года 12. Художник сам чувствовал свою погрешность против правды и искал путей выразить то, что подсказывала ему реальная действительность. А действительность к середине 80-х годов свидетельствовала о тщетности героического единоборства народовольцев с царизмом.
В итоге картина приобрела иной смысл — в ней стало доминировать трагическое начало. Это усиливало психологический драматизм изображенной ситуации. Нравственная коллизия раскрылась острее и резче. Атмосфера затаенного трагизма, которую к середине 80-х годов приобрела «Не ждали», разрешилась предельной, напряженной психологической экспрессией «Ивана Грозного».
Можно считать бесспорным, что основная причина зарождения темы «Грозного» — впечатления от событий, следовавших за первым марта 1881 года. О. А. Лясковская справедливо указывает, что первоначально царь должен был быть показан и разоблачен как тиран и сыноубийца.
Но по мере работы мысль художника все более отдалялась от этого первоначального замысла. На первый план выступало раскаяние убийцы, безумный ужас непоправимости совершенного. Идея картины приобретала более всеобщий смысл: убийство человека человеком предстает здесь даже не как преступление, которое требует возмездия, но как чудовищное нарушение непреложного нравственного закона.
|
